...и дело — табак
О том, что Валек наравне с Дудинкой был одним из водных ворот и работяг на строительстве комбината и что жизнь здесь в 30–40–е кипела не в пример нынешней, известно многим.
Речные причалы, железнодорожная станция, рыбозавод, гидропорт, совхоз, снабжавший строителей хвойным “витаминным квасом”, метлами, разводивший в небольшом количестве скот, радиостанция... Кто знает, пересиль тогда доводы и соображения о “комфортном” проживании будущих металлургов, горняков, горожан, — словом, практицизм и тотальную экономию во всём, прозывался бы теперь “жемчужиной Заполярья” город с симпатичным женским именем и объяснялись бы в любви местные поэты и композиторы Вальку. Не случилось...
Вспомним о том, что там же, на Вальке, находилась небольшая зона доходяг–заключенных, привлекаемых к работам, среди которых была фасовка такого драгоценного продукта, как табак.
Александр Фёдорович ИСАЕВ, бывший в 40–е годы заключенным Норильлага, вспоминает о “рационе курильщика” — одной пачке махорки на месяц. Но что такое одна пачка махры для заядлого любителя подымить? Ничто... И на импровизированном рынке–толкучке (там, где сегодня плавильный цех никелевого) люди частенько меняли пайку на порцию махорки. “Порция” заключалась в спичечном коробке и стоила (если за деньги) 10 рублей. Сравним: кило икры кетовой стоил 40, осетрины — 1.70, ряпушки — 1.67, масла сливочного — 3 рубля!
Все папиросные фабрики воюющей страны были или закрыты, или выпускали табак, который приходил на Север в тряпочных мешках. Такой продукт, как рассказал Александр Исаев, курили “люди высокого ранга”; кто были эти рангом отмеченные, догадаться не трудно. Впрочем, временно приобщиться к табачным небожителям мог и простой смертный, проявив стахановское рвение в труде — тогда в качестве поощрения счастливцу отвешивалась 50–граммовая порция табаку.
Виртуозно вертящих “попердюльки” и “козьи ножки” спецов, я еще захватил в своем детстве. Мой дед, к примеру, не раз сворачивал солидную табачную колбаску из заранее нарезанной газеты одной рукой. Вторую он потерял в предыдущей, гражданской войне... Именно на ту пору приходилась живучая (а значит, правды не лишенная) легенда о курильщике, “загремевшем” по 58–й за опрометчиво пущенный на раскурку газетный портрет вождя. Так это или нет, но, вспоминает опять–таки Исаев, газета в лагере слыла драгоценностью ничуть не меньшей, чем табак, и на курительное дело употреблялась весьма избирательно, “политически выдержанно”. Не было газеты, шла бумага любая...
– Помнешь маленько — и порядок,– делится опытом Александр Федорович.
Предвоенные запасы табака и махорки заменила махра “смерть фашизму” из красноярского Канска, где в ту пору организовалась до ныне существующая табачная фабрика. Она отличалась необычайной забористостью, крепостью, сладко–терпким ароматом дыма, вобрав в себя словно черты людей земли, на которой росла. А моршанская, что найдена в поселке Рыбак на Вальке и сдана в музей — из послевоенного времени. Из “расширенного”, так сказать, ассортимента...
Потом пошли сомнительно названные “Спорт” (уж точно, поздоровеешь), “Любительские” (само собой...), “Шахматные” (куда ни шло), “Бокс” (Александр Федорович “расшифровал”: это аббревиатура четырёх вокзалов — Белорусский, Октябрьский, Казанский и для многих тогда зеков несуществующе реальный Северный). Был и “Байкал” — “гвоздики”. Отец моего друга детства, рыбак отчаянно заядлый, помню, на один такой “гвоздик” изводил коробок спичек: прикурит, а папироска тут же погаснет, снова прикуривает...
Раз уж мы о спичках заговорили, вот воспоминания курильщицы с 50–летним стажем, ветерана войны, старшего сержанта–регулировщицы на фронтовых дорогах Надежды Ефремовны ПЕТРОВОЙ. Были такие спички — “красная шапочка”, с малиновой серной головкой, отличавшиеся необыкновенно коварной способностью к самовозгоранию. Вот и вспомнила Надежда Ефремовна Норильск 1954–го, и чуть ли не пылающее на ней пальто посередь улицы!..
Смекайте, как опасно курение для вашего здоровья. И не только с точки зрения минздравовской.
К 50–м годам ассортимент норильского курильщика пополнился соответствующим месту “Севером”, далеким “Памиром”, патриотичной “Звездочкой” (был и плагиат в этом “дымном” деле, “Красная звезда”) и увековечивающий “стройку века” “Беломорканал”. Последний особо отличаем Надеждой Ефремовной за свою крепость.
Сегодняшним любителям “суперлёгких” “ароматизированных и соусированных” “тютюнов”, продающихся теперь чуть ли не в каждой подворотне, пусть старая пачка моршанской махры расскажет о сотоварищах по сладостной привычке, клеймимой Министерством здравоохранения, но настроение ваше угадав, спел бард: “Курить охота, ох, как курить охота. Но надо выбрать “деревянные костюмы”...”
А махорка нынче любима людьми далекими от табачных пристрастий, пенсионерами и дачниками: они ею грядки обрабатывают...
http://www.memorial.krsk.ru/Public/00/200303041.htm