"... МАКАДЗЮБ — мой кореш маленького роста, стремительный, чёрнявенький штурманский электрик Макадзюба оказался редкой взрывоопасной смесью еврея с молдаванином. Тонкие вывернутые губы, щёки со здоровым румянцем, торопливая заглатывающаяся речь. На гражданке он жил где то в степях под Одессой. Работал в колхозе трактористом. И однажды, повздорив с братом, чуть не снёс ему по пьянке бульдозером дом. На службе тоже вершил разные подвиги. Так, отсиживая на гауптвахте в Мурманске свои 10 суток, будучи послан в составе подконвойной группы сметать снег с братской могилы, напоил на обратном пути матроса конвоира, забрал автомат и войдя в попутный гастроном, потребовал водку. Получив, угостил всех своих “по-братски”. Хорошо, никто тогда на него не настучал (это был бы верный дисбат). Импровизировал на баяне. В вечер, который здесь описан, Макадзюб потребовал у тотальников баян, который спрятали специально повыше — на шкаф. Поскольку он был сильно пьян, гармошку не дали, чтобы не порвал. (Нас обоих с подвернувшимся Макадзюбой напоил тогда спиртом из термоса(!) командированный питерский мужик — наладчик навигационной аппаратуры — который случайно оказался моим земляком. С соседней — Гаванской — улицы Васильевского острова. Как было это не отметить?) Я, как сказано, тихо лёг тогда на свою верхнюю койку отлёживаться. А неугомонный упрямый Макадзюб, пошатавшись по низам корабля “без дела”, изобидевшись вконец, заварил, в итоге, описанную драку. “Я салага, я тебя вызываю!” — сказал он Жигалину. Дрались, раздевшись по пояс. Нож неожиданно появился в руках Макадзюбы после того, как Жигалин скрутив его, начал дожимать к койке. Замахнулся кулаком, чтобы ударить по роже, да раздумал. И увидел в ответ на это нож... Естественно, тут уж было не до сантиментов. Метелили Макадзюбу кулаками по спине, по голове... На следующий день протрезвевший, мало что помнящий, но здоровенький, без единого синяка(!) хлопец был списан с корабля на берег. Ведь мы готовились к заграничному походу; и этот случай оказался последней каплей для достаточно долготерпеливого командира. Таких “кадров” в разведку старались не брать. Впрочем, после похода повзрослевший, остепенившийся, но язвительный по-прежнему Макадзюб заходил ко мне в гости. Он плавал тогда уже на “Находке”, считавшейся в нашей бригаде кораблей разведки чем-то вроде строгого исправительного заведения, во главе с совершенно отчаянным, безбашенным командиром. В частности, одним из легендарных подвигов “Находки” являлась опасная имитация причаливания к стенке судового терминала на территории американского космодрома имени Джона Кеннеди. Кажется, они же влезали в Лабрадорский (Гудзонов) залив — то есть, во внутренний залив Канады. (Обалдевавшие от подобной наглости натовцы отнюдь не всегда подавали ноты протеста.) Наконец, “Находка”, вроде бы, сделала то, что по драматическому стечению обстоятельств не удалось ранее сделать “Харитону”: они выловили из моря пластиковые уплотнители от тогда экспериментальной межконтинентальной ракеты “Трайдент” со следами топлива. Так что, Макадзюб на “Находке” смотрелся весьма гармонично. ..."
Изложено как видел и слышал (Авторские комментарии к роману "Морион", 2006-9 гг.). Правьте, кого заденет. Горлов.