Мы помним вас... > Мы живы, пока память жива
Капитан 1 ранга в отставке Афонин Александр Вячеславович
Andrew S:
--- Цитата: Горлов Сергей от 21:34, 09 Апреля 2011, Суббота ---Не у Вас первого этот вопрос. Мой верный "Ундервуд" -- это Word-6 с его трю-фонтами. Ничего с собой поделать не могу: до слёз жалко многотрудной авторской вёрстки. С.Г.
--- Конец цитаты ---
Так может конвертировать в другой формат? Можно и в pdf например. Если нужно, могу оказать помощь.
Горлов Сергей:
--- Цитата: Andrew S от 13:11, 23 Апреля 2011, Суббота ---
--- Цитата: Горлов Сергей от 21:34, 09 Апреля 2011, Суббота ---Не у Вас первого этот вопрос. Мой верный "Ундервуд" -- это Word-6 с его трю-фонтами. Ничего с собой поделать не могу: до слёз жалко многотрудной авторской вёрстки. С.Г.
--- Конец цитаты ---
Так может конвертировать в другой формат? Можно и в pdf например. Если нужно, могу оказать помощь.
--- Конец цитаты ---
Если найдёте векторный AG-Optima, можно было бы поэкспериментировать. Немного. Но сильно сомневаюсь, что это поможет: когда пробовал с данным фирменным юни-фонтом в новых Вордах, небольшие части текста неисправимо изображались кряками или черепицей. Никто не смог разобраться, почему. Горлов.
Горлов Сергей:
Командир ЭОС "Харитон Лаптев" на ГКП. Курс, по-видимому, любимый -- 270 (вест)! Не исключено, что и С.Г. на снимке, на рулях. (Фото из книги Л.Данилова).
Горлов Сергей:
(Отрывок про ДМБ из комментариев к роману, 2006):
"... бесценный жетон «За дальний поход» -- назван здесь бесценным, потому что я, Вика, был на долгое время лишён его вовсе. Вообще, по статусу, жетон для надводного флота полагался к выдаче представителям и рядового, и командного состава конкретного корабля (то есть, поголовно всем, но каждому только один раз) после пересечения этим кораблём определённой линии. Для Северного флота это была линия: мыс Фарвель (южная оконечность Гренландии) -- Брест Французский. И даже если корабль, например, долго дежурил возле Великобритании, но не пересекал за время похода данную линию, его команда не имела права на получение этой награды. Я же, пересёкший указанную линию много раз, был лишён права на получение своего жетона, поскольку совершил нешуточное, с точки зрения начальства, прегрешение и был ими однажды разжалован. То, что меня за отличную службу давно уже восстановили в звании, ничего не изменяло в вопросе жетона. И с этим я, негодуя внутренне, уже как-то смирился. Так продолжалось до последнего дня моей службы. В тот потеряный, суматошный день подготовки к демобилизации (судя по отметке в военном билете, это было 7-е мая 1974 года) по корабельной трансляции вдруг раздалось: «Старшему матросу Горлову просьба срочно прибыть в каюту Командира!» (обычно на корабле звучит указание дежурного старшины или мичмана, просто «прибыть», причём с глуповатым ударением на и. Поэтому, добавленное слово «просьба» означало по отношению к матросу крайнюю, абсолютно невозможную чуть ранее степень почтения). Я постучался. Внушительный (рост 195), аристократической породистой внешности командир «Харитона Лаптева», капитан второго ранга Афонин, пожав руку, неожиданно предложил: «Забудем всё, что между нами было». И достал из сейфа коробочку с заветным жетоном. Я взял его, как должное, но ...ничего не забыл. Как не забыл совершенно роскошное увольнение со службы наутро, «первым эшелоном». В 5 часов тихой светлой ночи мы -- четверо первых дэмэбэшников корабля в давно заготовленных, собственноручно ушитых по фигурам парадных формах -- попрощались на палубе со всеми провожавшими моряками и лихо сошли, отдав в последний раз честь кормовому флагу, по трапу на понтонный причал базы под традиционный марш «Прощание Славянки». Он внезапно оглушительно грянул из корабельных динамиков «на весь» спящий под ночным полярным солнышком Кольский залив. На соседних кораблях встрепенулись, вывалили на верхние палубы проснувшиеся салаги и караси. Они проводили нас в Новую Жизнь таким же долгим завистливым взглядом, каким мы сами провожали не раз (точнее, 5 раз) предшествовавших тотальников. Собственно, для меня она, моя новая жизнь, представляла из себя потом постоянное доказывание кому-то вполне уже мифологическому, что обвинение в «паникёрстве» было тривиальной подлостью, какими бы «высокими» соображениями защиты чистоты мундиров это обвинение ни было тогда инспирировано. Своего бывшего командира Афонина я один раз случайно увидел спустя несколько лет в Ленинграде возле Адмиралтейства. Он стоял, ожидая троллейбус, на остановке с женой -- уже в погонах капраза (капитана первого ранга) -- и был, с виду, не совсем здоров. Но я всё равно не подошёл, не подошёл к нему, Вика. Потому что мои карандашные аргументы ещё к тому времени были слабее его блестящих звёзд... А жетон? Я надраиваю его до золотого сияния и надеваю напротив сердца дважды в год: на 23-е февраля, и летом -- на День Военно-Морского флота. ..."
Считаю справедливым и заслуженным, что судьба не дала мне больше встреч с Афониным. Я не хотел бы его видеть хоть в чём-то слабее себя. Для меня он навсегда остался моим Командиром Корабля, показавшим всем нам мир, людей и море. Внесистемным человеком Системы. Человеком страстей и долга, умевшим совершать, замечать и, как положено мужчине, вовремя исправлять свои ошибки.
Горлов.
("Взгляд утром", 7 июля 1975 г. Один из аргументов).
Вильховой Вячеслав:
Сергей а уходили в перешитой форме прямо с корабля. По собственному опыту знаю что вся форма (перешитая) сначала отправлялась в камеру хранения на ж\д вокзале а уж там происходило переодевание.
Навигация
Перейти к полной версии